мягкая поступь позади тебя не дает покоя. ты отлично знаешь, кто это. но ты боишься. боишься обернуться, потому что все еще пытаешься убедить себя в том, что позади никого нет. остановившись около какого - то кафе, от которого разносятся острые, яркие ароматы мяса с приправами, щекочущими влажный нежный нос, закрываешь глаза. затем садишься, осторожно, медленно поворачиваешь голову вбок.
- я с вами, любовь моя. - сладко шепчет она в ухо, осторожно касаясь шерсти носом.
ты открываешь глаза. ева, белая - белая, как первый снег на темном асфальте, стоит как - то неестественно выгнувшись дугой, словно на шее у неё висел какой - то тяжкий груз. она осторожно, медленно, чуть касаясь языком мягкой рыжеватой шерсти, лизнет тебя в ухо. ты отстранишься, медленно и так же осторожно, прижавшись боком к заборчику у кафе. стоя так, думаешь о том, что ева не приходила, когда... когда ты была с ними. от этого воспоминания ошейник, от коего ты так и не избавилась, словно живой, сильнее сдавит горло. как это больно, вспоминать прошлое, которое теперь кажется тебе просто сущим раем, а тогда ты боялся его, старался изменить жизнь, пустить эту реку в обратное русло.
- вы пробовали пустить реку в обратном направлении?... - спросит ева, чуть повернув на бок белую голову.
это выглядит забавно и даже мило. ты выдохнешь. под лапами слегка похрустывает мокрый податливый снег.
весна... весна - это жизнь. весна, это когда ты чувствуешь, что тебе катастрофически не хватает пары крыльев.
кафе отталкивает обилием остроты в ароматах, витающих вокруг него и шумом галдящих внутри людей. люди - они ведь разные. одни хорошие, другие плохие. тебе не важно, какие люди. ты их недолюбливаешь, боишься.
- они злые. да - да, все - все злые. предатели! нам с вами не нужны люди, ведь правда? - вновь подает голос ева. она упряма. весьма упряма.
ангел с центра площади светиться под лучами яркого солнца, блики дневного светила пляшут на бронзовых(?) крыльях, на одеждах, на лице.  ты стоишь так же, все еще прижимаясь боком к невысокому дощатому заборчику, с другой стороны которого стоят ящики с мелкими, но яркими цветами. их запах манит. ты просунешь морду между дощечками сверху, ибо ты выше забора и осторожно коснешься носом цветка. люди тебя не видят. ну и пусть!
наконец тебе надоедает. ты осторожно вынимаешь морду, но неожиданно ошейник зацепляется за ажурную сетку, коими обернуты подвесные прямоугольные горшки. ева подходит и осторожно тыкается в ошейник носом.
- ну же. просто дерните головой и ошейник разрежет сеткой. - говорит она. в шоколадных глазах её горят огоньки.
но ты не хочешь резать ошейник, ты знаешь - он - единственное напоминание о доме. о том, что ты не просто бродяга. ты тянешь морду вверх, больно царапая шею, усердно упираешься лапами в асфальт, но мокрый вязкий снег предательски едет вперед. с негромким визгом ты съезжаешь под забор, срываешь сетку с горшка и, перекувырнувшись, мчишься подальше от злосчастного кофе. ева нагоняет тебя сзади, негромкое учащенное дыхание борзой приводит тебя в чувство. несколько царапин на шее и на ошейнике. но он цел.
рядом, с громким шлепком и создав кучу брызг, падает в лужу ком снега. ты шарахаешься в сторону, краем глаза увидев, что из кафе бегут два человека. но догнать борзую им не дано.
скоро ты оставляешь их позади, и, остановившись за очередным ресторанчиком, переводишь дух. чертовы цветы!

/огромная просьба простить меня за отсутствие./

тяжелое дыхание быстро приходит в норму, ты оглядываешь в поисках... в поисках чего?
еще не до конца поняв мотивы, ты по - неволе идешь вперед, чуть приподняв морду и жадно втягивая воздух влажным черным носом. вокруг становиться необычайно тихо. так, словно галдевшие люди внезапно замолчали, наконец решив послушать собеседника, но такая же мысль, очевидно, посетила и его. и теперь все молчат упрямо предоставляя возможность говорить другому, хотя этот другой вовсе не горит таким желанием. шаг - шаг, поворот, быстрее, еще быстрее. ты теперь мчишься, уже на бегу понимая, что бежишь на запах еды. не просто еды, а Его Любимой Еды. ты не знаешь, что это, тебе никогда не доводилось испробовать сие кушанье, но запах, манящий тонкий аромат щекотал носы вольерным собакам не раз и не два. ты осторожно останавливаешься около очередного ресторанчика. и вдруг вспоминаешь, что он - Предатель. на морде твоей, узкой и длинной, появляется оскал.
как противно. как глупо. как низко.
слышен крик. кажется, это чайка. большая белая птица, разрезая небеса узкими крыльями, медленно плывет по голубой дали, длинно и тоскливо подавая голос изредка, словно нехотя. её крик больно трогает за душу. чайки... вольные, странные однако птицы. ты подними голову высоко - высоко, что бы увидеть небо и тающую в его нежной лазури чайку. оглянись, что бы увидеть собаку.
чужак. не ева. евы нет.
оглядываешься с недоумением, пытаясь понять, куда делась белая борзая, но нигде ничего нет. незнакомая собака сидит, дрожа и вздрагивая, словно беззвучно всхлипывая, неподвижно смотрит перед собой.
ты сделаешь несколько шагов вперед, пытаясь не обращать внимания на приятный легкий аромат пищи, витающий тут же, словно надоедливый мотылек, которого нельзя поймать. из - за угла выходит ева. глаза её странно горят.
- а что, если враг? - осторожно шепчет она, торопливо и быстро, глотая  окончания слов и словно захлебываясь ими. - вы как думаете?
она пригибается к земле, а затем, вытянувшись в одну тугую стрелу, прыгает. придавив собаку к земле, она впивается в беззащитное горло и рвет, рвет, рвет, пачкая белоснежную шкуру в крови. ты закрывает глаза. всего на мгновение. а открыв, видишь, что собака так же неподвижно, в целости и сохранности, сидит на месте. по спине пробегает неприятная дрожь.
- вы перегибаете. не будем доводить до крайностей. - бормочешь, так же торопливо, но четко и ясно. неудобно все таки, вот так сразу, прямо в лицо, можно сказать, "вра - аг". высунув кончик языка и чуть повернув голову вбок, внимательно смотришь перед собой, сквозь незнакомку. за спиной её стоит белая и приблизив морду к загривку, часто - часто, как после забега, дышит в шею.
ева слышит. слышит ли незнакомка?... а черт его знает.
- простите еву, она не со зла. - говорит она, приближаясь на шаг к собаке. - вовсе не враг. я даже... даже не думала. нет, вы все - таки простите еву, хорошо?
она робко и как - то ласково улыбается, словно разговаривает даже не с какой - то собакой, а сама с собой.