Утро выдалось мглистым, белые клочья тумана висели среди ветвей, но сквозь толстую завесу облаков уже старалось пробиться поднимающееся солнце. Посмотрев на небо, на людей, ходящих вокруг, вообще на окружающий мир, может показаться, что природе надоело жить в ярких цветах. Всё так блёкло и, можно сказать, темновато. Но не смотря на погоду, я продолжал идти и оглядывать окрестности, всё с той же счастливой улыбкой, которая почти никогда не слезала с моей морды. Снег летел прямо в глаза, может быть поэтому я изредка останавливался и, моргая, вертел головой, высматривая правильное направление. Утренняя суета людей, бегущих на работу, множество машин, детей и криков. Вот тебе и весь город. Какую бы его часть не взять – везде одно и тоже. Но только не здесь. И не сейчас. Рано утром. 
Я неторопливо трусил по снегу, с удовольствием вдыхая морозный воздух, как вдруг заметил вдалеке маленькую белую собачку на поводке у человека. Кажется, они называются болонками? Впрочем, это не важно. Я дёрнул ухом и поспешил подойти к ней поближе, чтобы поздороваться. Неожиданно прямо перед моей мордой, откуда не возьмись, появился маленький ребёнок и стал что-то невнятно выкрикивать, при этом сильно размахивая руками. Я чаще заморгал и отошёл немного назад, в непонимании. Женщина, которая была хозяйкой маленькой белой незнакомки, прикрикнула на малыша и, схватив за руку, отвела от меня. Избегая нового нападения со стороны человеческого щенка, я отошёл на относительно небольшую дистанцию от него и пошёл дальше.
Случайные прохожие порой оглядывались и провожали меня долгим взглядом, может быть, думая о чем-то своем, может быть, завидуя или восхищаясь непонятной силой. Ведь я, как обычно, был счастлив, в отличии от многих существ, находящихся на этой набережной.
Резко развернувшись назад, я отбежал немного назад и сошёл с тротуара. Постоянно ходить, вообщем-то, вскоре надоедает. Сколько я уже не спал? Хм… Хороший вопрос, дня два. Да, лучше дать отдых организму прямо сейчас, а не тащиться до какого-нибудь очередного заброшенного здания. Никто же не знает, какое ещё расстояние придётся пройти. Снег заскрипел, когда я плюхнулся наземь, причём я сделал это так выразительно, что случайно прикусил себе язык. Прикрыв от боли глаза, я опустил голову на лапы и глубоко вздохнул.

И как меня угораздило лечь рядом с лавочкой? Как только я начал засыпать, на неё сели два мужика, которые немедленно закурили. Я даже немного ошалел от этого противного запаха, который тут же распространился на несколько метров от них, причём во все стороны, и стал громко чихать. Дым, вернувший буквально к жизни, учитывая что я чуть не заснул, можно сказать, пытался меня задушить. Поэтому я ненавидел курящих людей. Обидно, конечно. Поспать здесь вряд ли удастся. Похоже, они надолго. Слегка покачиваясь, я встал и вышел на дорогу.
Безмолвно и неподвижно, словно какой-то утёс оО, стоял я, оглядывая улицу. Поток ветра гладил против густой шерсти, заметая под неё маленькие белые снежинки, которые тут же въедались в кожу. От этого тело ещё больше немело. Холодно. Ветер приносил откуда-то странный и непонятный запах, который беспокоил меня. Именно это и настораживало, и теперь я стоял тихо, не шевелясь. Тщетно мой ум бился над разрешением загадки. Этот запах не вызывал у меня ни злобы, ни страха. Меня разбирало любопытство, но я всё же не решался пойти вперёд.  Разум останавливал меня и говорил что-то невнятное. Что - я не мог разобрать. Я не знал больше, чем рассказывал ветер. Незнакомый запах действовал на меня, как первый обжигающий глоток бренди на ребёнка. Никогда раньше такого не было. Пока я стоял, поводя чёрным кожаным носом, какая-то неясная нить протянулась в сознании к далёким воспоминаниям и мне стало жутко неприятно. Запах не находил себе названия и не вызывал никакого определённого образа. Он завлекал подойти.
И я решился. Шаг. Ещё шаг. Я приблизился, производя не больше шума, чем осенние листья, шевелимые ветром, - с такой уверенной бережливостью движений нёс я своё рыжевато-коричневое тело.
И какого же было моё удивление, когда я понял, что это была всего лишь собака! Или что-то творится с моим носом, или от неё действительно так странно пахнет. По-любому одно из двух.
- Доброго времени суток, - приветливо поздоровался я и снова расплылся в милой улыбке - Я Кай.

Отредактировано -Kay; (2010-03-01 21:27:01)

офф: Простите, что долго не писал, фантазия уехала в Китай и сейчас там находится ==

Я несколько раз моргнул, подыскивая верные слова, чтобы ответить на вопрос незнакомки.
- Я живу им. Я не знаю, как бы я существовал в этом яростном мире без него. Сначала это было непривычно для меня, и я всё выискивал подвохи и возможные препятствия на пути к безоблачному счастью, но они, что-то пока не находились. И до сих пор не нашлись. Во мне совершился переворот, словно тяжесть, душившая меня годами, упала с плеч, и я вдруг обрёл лёгкую весёлость и беспечность, которой у меня никогда не было. Сугробы начали таять с неимоверной быстротой, в душе залились пением птички, и приход солнечной весны озарил мою морду тем внутренним светом, который бывает только у по-настоящему счастливых существ, - улыбнулся я и прищурил глаза, подняв морду к небу. И действительно, я был не я, а какое-то неземное существо, способное только на любовь и заботу. С какой поры я стал таким весёлым? Нет, я не переставал думать о будущем и о настоящем, дабы совсем не уйти в свой мир грёз. Скорее всего причина в том, что я научился мечтать... А там, в мечтах, всё так хорошо и безмятежно...
Собеседница вдруг резко закашлялась и я с детским удивлением, с которым смотрят на фокусника в цирке, вытащившего за уши кролика из совершенно пустой шляпы, уставился на неё.
- Mon chere, вам плохо? Вам нужна помощь?

Со стороны это выглядело безрассудной дерзостью, однако, счёл за лучшее сделать вид, что не заметил данного высказывания. Я плавно повёл плечами и посмотрел на незнакомку. Вообще она была какая-то странная. Хотя у каждого свои тараканы в голове, надо уметь терпеть. Я тряхнул головой, чтобы остатки снега упали с шерсти на землю и исчезли в ворохе снега. Негромкий уставший вздох, из пасти вырвалось облачко белесого пара.
Толпы жирных грязных голубей ходили туда-сюда, постоянно наклоняясь к земле и выискивая на ней хоть какие-то жалкие кусочки хлеба или любой другой пищи. Я изучал их внимательно и придирчиво, как будто хотел выучить всё до мельчайших подробностей. Они совсем не боялись подходить почти вплотную к людям и собакам и я в комическом недоумении уставился на одну из птиц, когда она спокойно прошла мимо меня и случайно наступила на лапу.
Вся так долго сдерживаемая энергия разрядилась в одно мгновение. Напрягшиеся мускулы одним движением перенесли меня прямо в середину толпы голубей. Я ворвался туда рыжим огненным шаром и они тут же взлетели на воздух, заполонив всё небо своими серыми тельцами. Я чихнул от пуха, который залетел в ноздри и облизнулся. Наклонившись, я взял горсточку снега в рот и, немного прожевав, сглотнул.
Желтогрудая синица, сидевшая на ветке ели, испуганная, спряталась в ветвях, колючие лапы, как пружины, упруго натягивались и растопыривались, ликуя от свободы. Да, свободы. У природы, в отличие от человека, свобода иная, она более достижима, все зависит от мгновенья, человеку же сложнее, может быть поэтому он становится таким раздражительным и не открытым.
- А можно узнать Ваше имя? Я думаю, Вам было бы приятнее, если бы я называл Вас по имени, - сказал я и умолк, чтобы величественно зевнуть.
- Извините, - медоточивым голосом произнёс я и в смущении прикрыл глаза. Пройдя несколько шагов вперёд, я оказался совсем рядом с собеседницей и уселся на мощные ляжки.
- А у Вас есть цель в жизни? Вы к чему-то стремитесь?

Отредактировано -Kay; (2010-03-10 21:22:37)

Я невольно выпучил глаза, когда услышал, что собеседница хочет смерти. Может, а скорее всего так и было, многие бездомные собаки хотят покинуть мир иной, потому что в нём слишком сложно жить. Хотя кому как. Не я же один чаще счастлив, нежели пребываю в печали.
- Ну что же так сразу?.. - чуть слышно шепнул я, как-будто сам себе - для чего же Вы тогда были рождены? Наверное, не для того, чтобы умереть в расцвете сил. Сколько Вам лет? Наверняка Вы ещё молоды. Вам не нужно умирать. Попытайтесь понять это!
Хотя какое право я имею лезть в чужую жизнь?! Ладно, слово - не воробей, вылетит - не поймаешь. Сказал, значит сказал. Надеюсь, она послушает меня.
- Скарлетт... Не лежите на снегу, Вы можете простудиться. Я волнуюсь за Вас. Вам не холодно? Мы можем пойти в другое место, если здесь слишком холодно.
Она не станет слушать меня. Она не встанет и не пойдёт никуда. И я понимал это.
Я какой-то миг сидел, плотно закрыв глаза, потом открыл их и снова вскочил на ноги. Мне вдруг захотелось согреть её. Ведь не зря она такая чёрствая, её, скорее всего, покалечил этот жестокий мир, этот город, полный машин, эти люди... Я сделал ещё шаг по направлению к ней и лёг рядом, плотно прижавшись к ней своим телом. Главное, чтобы она не отвергла такую заботу и не восприняла это, как наглое навязывание самого себя.

Отредактировано -Kay; (2010-03-13 17:45:29)

Солнце ярко освещало сверкающую набережную. Сей день, наверное, был первым проблеском весны, и все же в это сложно было поверить: шел снег большими хлопьями, которые таяли где-то в лучах солнца. Этот день был особенным. Сегодня он, измученный жизнью пес, который всячески старался избегать городскую жизнь, вышел из своего укрытия тихих и в тоже время таких живых скверах. Ступать по твердому граниту было не привычно и все-таки не так уж и противно. Глядя на столь прекрасную реку, Шторм подумал, что и это место могло бы служить ему домом. Ведь его всегда манило к воде и даже сейчас – на виду у всех людей – он бы быстро перепрыгнул ограду – это творение рук человеческих – и плюхнулся в холодную воду. Она была холодной.…  Это чувствовалось по влажному воздуху. К сожалению, даже в этом спокойном и умиротворяющем месте, пес не мог забыть все свои тревоги, избавится от столь гнетущих воспоминаний. Почему такие тяжкие испытания проходят добрые души? Может все это для того, что бы прислушиваясь к разуму, они поняли какова жизнь, познали мудрость бытия? Ведь глупцы не знают горя! Ах, как иногда темному ретриверу – «гадкому утенку» среди, своих родных, которые, кажется, должны любить его таким, какой он есть – хотелось родиться глупцом! Как не хватало ему позитива в этой жизни! Всю радость, за которую он так отчаянно цеплялся, уничтожали люди. И все же он любил этих «двуногих», казалось будто мы – собаки – приносим им огромное счастье: просто играя с ними, просто выполняя их, лишенные смысла, команды.  Но он не собирался возвращаться к людям. Его ждала новая жизнь возле этого города. Все это время Шторм шел по набережной, медленно переставляя свои мощные лапы.
Приподняв свою мордочку к небу, что бы вдохнуть во все легкие свежий воздух, исходящий от реки, он мельком заметил два ярких клубочка, лежащих рядом на набережной. Шторм, не медля, остановился. Он медленно вдыхал запахи, пытаясь среди многих ароматов города найти два  о с о б о  интересовавших его. И, наконец, он нашел их – два совершено разных запах, сливаясь воедино, создавали аромат весны. Стыдно признаться, но пса влек этот запах и, лишь долю секунды помедлив, он направился к собакам. Сначала медленно… все быстрее… быстрее… и вот он уже со всех лап бежит к ним! Приглушенный стук мягких подушечек его лап. Река, ограда – все слито воедино.
Теперь Шторм возле них. И что он должен сказать?  Какой же я все-таки дерзкий! А вдруг я просто помешал столь очаровательной парочке насладиться первыми лучами солнца? Он даже хотел убежать, но понял, как глупо это будет выглядеть. Так, правила приличия требуют, прежде всего, поздороваться.
-Доброе утро! – это звучало, как то слишком официально, но как должен он чувствовать себя на чужой территории? –Простите, я не помешал, - он слегка склонил голову и чувствовал себя совсем неловко.

Туман шел, и непослушные ноги привели его к  набережной. В носу разлился чудный дух воды и песка. Но по большей части пахло собаками. Туман остановился, присел на холодный гранит и задумался о дальнейшей свой судьбе. Подул ветер, бесплодные размышления Тумана скрылись где-то за горизонтом или уплыли в воду. Пёс злостно фыркнул. Над головой летали чайки. Их невесомый полет давал   надежду, а крик внушал разочарование. Странные и бессмысленные чувства. Сказать нечего. А чайки всё летали, выполняя в воздухе удивительные виражи. Наперекор ветру, их крылья распускались и стремились вдаль. Туман сосредоточился и принюхался к окружающей обстановке. К берегу причалили корабли. С палуб, шумя и галдя, вышли люди. Своим необоснованным криком они распугали всю гармонию природы. Туман одарил их своим неприязненным взглядом. Но что им этот взгляд. Просто пара чёрных глаз, замызганных по бокам серыми каплями. Туман встал и поплёлся, вспоминая моменты детства, в которых неотъемлемо принимали участие люди. Недалеко стоял большой каштановый пёс. Туман насторожился. Но от пса словно веяло добродушием и любовью. Туман сделал пару нерешительных шагов.

Отредактировано mist (2010-05-22 19:40:36)

Туман остановился, каштановый пёс представился и тем самым вогнал Тумана в недоумение и некую озадаченность. Туман подступил к псу. Да, он был огромен, словно скала, он навис над Туманом. Мист отстранился и прошамкал:"Я, я Туман'. Он старался соответствовать изысканным манерам нового знакомого. Утонченность и порядочность Кая поражали Тумана. Туман взглянул на небо. Ему не хотелось, что- либо добавлять к воцарившейся гармонии. Вечерело, Туман  сладко зевнул. Над горизонтом разлился багряный закат, а чайки всё ниже и ниже сходили к воде. Одна чайка скользила по воде, опираясь на свою бледно- розовую лапу, если это можно было назвать лапой. А закат приобретал всё новые и новые цвета, передавая этим всё могущество и власть природы. Чувства смешались в бесконечную вереницу, хотя так мало опыта и так мало нажито. А может это ничего не значит? Туман думал. Его тело напряглось, а бездонные глаза, наполненные грустью, смотрели на бушующий переливами закат. Ведь этот Кай так сильно напомнили ему об его несостоявшемся отце. Всё позади всё проходит, но не эта чудовищная боль. Она гложет, жрёт изнутри. Медленно, но настойчиво и так беспощадно и о ней хочется кричать, но силы души не велики. Душа больна, заражена жгучей миазмой, которая приравнивается к тяжким проявлениям лихорадки. Туман вздохнул, а закат наливался румянцем.